Некоторые события жизни Алексея Меринова похожи на легенду.
Скажем, вот такое: Алексею (в детстве его звали Ленькой) исполнилось семнадцать лет, он окончил школу и решил поступать в художественное училище. А где? Взял карту страны и посмотрел, в какой город с художественным училищем можно доехать из Курска без пересадки. Таким городом, кроме Москвы, оказался Симферополь. Сейчас кажется большой чудесной удачей, что не державшего в руках кисти и красок паренька приняли. У себя дома, в деревеньке Любицкой, что в Льговском районе Курской области, некому было подучить владению акварельными красками, и он рисовал чем попало, и все больше карандашом. Видимо, получалось неплохо, раз приняли в училище.
В дальнейшем Алексей нашел дружеский отклик в стихах Николая Рубцова, с книжкой которого не расставался. Их роднит немало. Стихи Рубцова словно бы развернутая иллюстрация и к обстоятельствам жизни Алексея. Он тоже рано остался без родителей, надорвавшихся на послевоенном трудовом фронте: они умерли в один год. Остался с сестрой. Семья Мериновых жила всегда небогато. Сестра Валентина работала уборщицей в расположенном неподалеку затрапезном санатории. Вокруг леса, урочища, земные всхолмия. Природа богатая, яркая, почти южная. Каждый миг природы — для живописца повод схватиться за кисть и потянуться к краскам. На Севере он побывает только в конце века.
Сотрясающие все и вся годы перестройки-переломки развели
многих людей, развели и нас с Алексеем. Он жил какой-то своей жизнью, я своей.
Он сменил место жительства: переехал из поселка Сычево в ближнее Подмосковье,
стал жителем городка Нахабино, соблазнившись окрестностями с древним хвойным
лесом. Конечно, и лес, и сам городок уже не раз попали на холсты под его энергичную
кисть. Художник посетил несколько городов Архангельской земли: был в Великом
Устюге и Сольвычегодске, махнул на Север поглядеть на могучие северные реки: Двину, Сухону и Вычегду. Никто не приглашал, поездок не организовывал, тем более — не оплачивал ни дороги, ни питания. Все образовалось с помощью написанных там же картин: люди, привлеченные магнитом творящегося на их глазах искусства, предлагали и стол, и кров. А художник по-царски за это расплачивался. Северные полотна Алексея меня интересовали особенно, как-никак я северянка. Отзывается сердце на все, где русский дух, где Русью пахнет. Вот серия работ, выполненных Мериновым в Пскове: точно движется кисть, каждый мазок что крупный самоцвет. Кисть словно вибрирует, касаясь холста, чего-чего, а сухости в его работах нет. Возможно, кто-то и упрекнет в некой небрежности ряд его работ, так с кем не бывает. Живописец, хоть он уже виртуоз в своем деле, до конца дней своих продолжает учиться — ведь, учится-то он у самой ПРИРОДЫ. А она, как известно, божественного происхождения.
В Нахабино есть Божий храм. Наш герой стал там бывать. Не зря же «Алексей — человек Божий». Может, небеса его хранят, но пока он и сам не сдается атакам сегодняшней неустроенной жизни. Его человеческое поведение осталось прежним: в элиту не лезет, редкие предложения о выставках отвергает, считая, что это напрасная трата сил, все равно не покупают или предлагают смешную цену: все хотят за копейку рубль купить. В советское время хотя бы можно было увидеть его широкие, цветасто-броские холсты в художественных салонах Москвы, где они, как правило, быстро покупались.. А теперь где его увидеть? Практически — нигде. Но, кажется, это его и не волнует. Главное его желание: продать что-нибудь и жить дальше,. Жить для живописца означает — иметь возможность выйти с этюдником на природу, слышать дыхание красок.
Меринов и Коровин не близнецы, но братья. Не было в жизни Алексея Иосифовича Меринова Парижа, не было Адриатического побережья, но все же было немало: Крым с Феодосией и Бахчисараем, живописнейшая Курская земля и неописуемый Север, был Боровск и Бронницы, была Опалиха с Малиновкой и все великолепие Подмосковья (лучше бы сказать — Вокругмосковья). Есть где и на чем остановиться его глазам, охочим до красоты, которую писать — не переписать. Не потому ли так широко гуляет его кисть, мазки ложатся один на другой, словно торопясь остановить мгновение? Не потому ли так экспрессивна, а то и снайперски прицельна его живопись? Более всего его творческая манера напоминает мне все того же великолепного Константина Коровина. Как творческая личность А.Меринов давно сформировался, а незаконченность его картин оправдана задачей оставить живинку на холсте, чтобы, говоря словами Коровина, «не замерло». Вообще в мировосприятии этих двух художников, чьи жизни разделены целым столетием, много общего. Можно даже подумать, что Меринов буквально следует по стопам мэтра, вторя ему во вкусах и предпочтениях: здесь и любовь рисовать цветы, в особенности сирень, тут и эксперименты с живописью в прямых лучах солнца и пристальное внимание к оттенкам ветвей, листьев и стволов, а еще любовь к изображению мира вещей. Мотивы, казалось бы, самые простые, но чувства рождают сильные. Алексею чужды позывы к абстракции. Таких опытов у него я не знаю. Не потому ли это, что к абстрактной игре цветовых пятен и форм уходит только тот, кто перестал верить в божественное происхождение красоты на нашей Земле. А значит, не способен поклоняться ей. А может, даже видеть ее.
«У меня нет направления, нет моды. Это мое пение за жизнь, за радость… От этого я и люблю искусство, дружбу, солнце, реки, цветы, смех, траву, дорогу, цвет, краску, форму», — так словами Константина Коровина вполне мог бы сказать о себе всякий живописец, в том числе и Алексей Иосифович, которого хочется назвать талантливым поэтом живописи. Подводя черту под этим очерком про очередного русского самородка- горемыку, вот что необходимо сказать первостатейно… Да, и в самые глухие, самые смрадные и срамные времена у человека есть возможность не сорваться в пропасть, не метать бисер перед свиньями и самому не оскотиниться. Есть — если глаза ищут красоту, душа — чистоту, ищут даже там, где и быть их не должно… если в ушах человека не иссякают звуки, уловляемые из будто бы молчащего космоса, из поэтических книг великих лириков… И если сам человек, таким образом, становится любимцем муз, приближенным к небесам «торжественным и чудным».
Из очерка поэта Марии Аввакумовой о художнике Алексее Меринове (1942-2019).
| Воспроизведены работы А.Меринова из коллекции С.П.Рожнова. |
